— Я же говорила — оливье! — Олег стоял в дверях, лицо налилось краской, от него пахло пивом. — У нормальных жён всё готово, а ты где пропадала?
— Я была на работе, — Людмила держалась за косяк, ноги подкашивались. — Завал был, я сутки не ложилась…
— Мне плевать! — он схватил её за плечо и резко развернул к лестнице. — Все женщины как женщины, а ты — одно название!
Людмила отступила на площадку. Олег сделал шаг вперёд, глаза метались. — Олег, подожди, я сейчас быстро…
— Исчезни отсюда, — он толкнул её в грудь. Не сильно, но она оступилась и села на ступеньки. — Чтобы я тебя больше не видел.
Дверь захлопнулась с грохотом. Щёлкнул замок и защёлкнулась цепочка.
Людмила сидела на холодном бетонном полу в домашнем халате и не могла понять, что только что произошло. Ещё минуту назад она поднималась по лестнице с мыслью о том, как хорошо будет наконец прилечь… и вдруг всё это.
Из-за двери доносился звук телевизора: Олег включил «Иронию судьбы».
Она спустилась этажом ниже. Ноги ныли после восьми часов непрерывной работы: таскала противни с батонами весь день перед праздником. В подъезде было сыро и пахло кошками.
Дверь снова приоткрылась. Олег бросил вниз какой-то тёмный комок.
— Накинь хоть это на себя… позорище.
Людмила подняла куртку — старую детскую вещь из пятого класса. Хранилась на антресолях без особой причины. Она натянула её поверх халата: рукава трещали по швам, застёжка не сходилась на груди.
Засунула руки в карманы в надежде найти хоть какую-то мелочь. В правом подкладка была порвана, пальцы наткнулись на что-то плоское внутри.
Вытащила: маленькая потёртая книжечка с пожелтевшими страницами. Сберегательная книжка… оформлена на неё.
Людмила долго смотрела на обложку и вдруг вспомнила.
Отец уходил из дома ей на десятом году жизни. Мать кричала из кухни и швыряла посуду об стены; он стоял у двери с сумкой через плечо и застёгивал куртку. Людмила схватила его за рукав; он присел рядом и быстро сунул что-то ей в карман пальто.
— Это твоё… никому не показывай, — прошептал он тогда. — Когда вырастешь — поймёшь.
Он ушёл навсегда; больше она его не видела.
Мать потом говорила: бросил нас ради другой женщины, ему было всё равно… Людмила верила этому рассказу много лет подряд. А ту самую куртку так никогда и не выбросила — хотя давно стала мала.
Она поднялась на ноги: идти было некуда. До ближайшей подруги далеко да ещё праздник у той с семьёй… Денег нет совсем… Телефон остался за закрытой дверью квартиры…
Но круглосуточное отделение банка находилось всего в двух кварталах отсюда – дежурное окно для экстренных случаев работало всегда. Людмила знала это место – проходила мимо каждый день по пути к комбинату.
Она вышла босиком во двор – мороз кусал ступни до боли; пришлось ускорить шаг почти до бега. Из окон доносились голоса и музыка – кто-то смеялся прямо с балкона над ней… Людмила крепко сжимала книжечку в ладони и просто двигалась вперёд – шаг за шагом…
Внутри отделения было тепло и пусто. За стойкой сидела молодая девушка лет двадцати пяти со стянутыми назад волосами; она подняла глаза от монитора – взгляд остановился удивлённо:
— Вам плохо? Может быть вызвать скорую?
— Нет… — Людмила положила книжечку перед ней на стойку регистрации: — Мне нужно узнать остаток по счёту…
Девушка взяла документ в руки, полистала страницы:
— Это очень старая форма… вы давно ей пользовались?
— Лет двадцать назад…
— Паспорт при себе есть?
— Нет…
Сотрудница банка тяжело выдохнула; взгляд скользнул вниз – по босым ногам Людмилы до халата под детской курткой:
— Назовите дату рождения…
Людмила продиктовала данные вслух; девушка забарабанила по клавишам клавиатуры… хмурилась… потом замерла перед экраном:
— Имя совпадает… Но без паспорта я не могу выдать вам средства… Только информацию могу предоставить…
— Просто скажите мне остаток…
Наступило короткое молчание…
— Счёт активен… Пополняется ежемесячно из Киева… Последний перевод поступил месяц назад…
