И вот его ответ, самый последний:
«Скоро. Ты же понимаешь, я ведь не поднимаю руку. Просто у нее сейчас тяжелый период, сама себе всё усложняет. Дай ей немного времени. Пока она мне нужна. Ради сына.»
«Пока она мне нужна».
У Оксаны перехватило дыхание. В висках застучала кровь, но закричать она не могла — внутри звучал беззвучный вопль, который никто не услышит.
Матвей дернул её за руку.
— Мам, а Никита сказал, что ты невкусно готовишь. Он сам сказал! — с обидой пробормотал мальчик.
И это был ещё один удар в спину — от брата-нахлебника, который даже не снял обувь у входа.
Оксана опустила телефон и перевела взгляд на сына. Затем — на Никиту, развалившегося на диване с куском колбасы из холодильника и уставившегося в телевизор с какой-то бессмысленной передачей. А дальше — на приоткрытую дверь кабинета Максима, откуда доносились звуки виртуальной перестрелки.
Все они были здесь. Все как один — паразиты и иждивенцы.
Но вместо боли Оксана ощутила прилив силы — холодной и твердой, словно сталь оружия.
Она сделала два шага назад к кухне, где громоздилась гора немытой посуды.
Не устраивая истерик и сцен, женщина взяла свой рабочий ноутбук. Зашла в онлайн-банк. Тот самый счёт, куда откладывала премии ради поездки в Геническ — ту самую поездку, которую Максим всегда отвергал: «дорого и скучно».
Она перевела всю сумму на другой счёт — тот самый тайный вклад «на всякий случай», открытый когда-то без особой цели. Деньги были её собственные. И сумма была внушительная.
С этой ледяной пустотой внутри она вернулась обратно в гостиную.
— Никита, — произнесла она ровным голосом диктора вечерних новостей. — Ты сегодня уходишь.
Никита поперхнулся колбасой:
— Ты чего это, Оксана? Совсем поехала?
Максим наконец услышал что-то помимо грохота взрывов из игры и снял гарнитуру с раздражением на лице:
— Что тут происходит? Оксана! Ты опять всё усложняешь! Ему ведь негде жить!
— Может быть так… а может и нет. Но это уже не моя забота, — впервые за долгое время она посмотрела Максиму прямо в глаза: взгляд был усталым и ледяным одновременно. — Никита собирает вещи. А ты… — она кивнула в сторону ноутбука Максима, через который только что перевела деньги, — можешь прямо сейчас набрать свою Меланию. И передай ей: достанется ты ей целиком – со всеми долгами впридачу.
Он поднялся с кресла; его обычно уверенное лицо покрылось пятнами растерянности.
— Ты… ты что-то узнала?
— Да. Я поняла одно: я здесь одна среди вас всех. А теперь оглянись: посмотри на эту кухню… На эти грязные тарелки… На этот засаленный ковёр… — говорила она спокойно и тихо; каждое слово звучало как пощёчина по щеке. — И я не сломаюсь от этого всего. А вот ты… скоро поймёшь цену ухода своей домохозяйки.
***
— …И передай ей: достанешься ей со всеми потрохами и долгами вместе взятыми, — закончила Оксана фразу ровно в тот момент, когда тяжесть внутри наконец отпустила её живот железной хваткой.
Максим стоял перед ней словно окатанный ледяной водой: его выстроенный до мелочей мир рушился прямо сейчас – из-за какой-то женщины с ноутбуком и одного сообщения по телефону.
— Это ты всё испортила! Всё разрушила своими руками! Ты же знаешь… как мне это нужно было сейчас! – он попытался повысить голос, но звучал жалко и надломленно…
