Оксана ясно помнила, как дрожали у неё пальцы в тот момент, когда она ставила подпись. Документы были не её — это было согласие на оформление опеки над девочкой, которую она видела всего однажды. Семнадцатилетняя Виктория — тихая, почти незаметная подростка — оказалась неожиданным «скелетом в шкафу» её покойного отчима. Это стало ударом, от которого перехватило дыхание. Для всех.
— Я тебе говорю: выбери! — Анатолий буквально трясся от ярости, бросив газету на лакированную поверхность стола так резко, что чашка с кофе подпрыгнула и звякнула. — Определи, кто ты есть: жена, которая заботится о спокойствии своего дома и мужа? Или ты теперь представитель благотворительной организации «Приют Доброй Души»?
Они стояли посреди гостиной — той самой, где ещё вчера смеялись над какой-то нелепицей из интернета. А сегодня воздух стал тяжёлым и вязким, как перед грозой. Анатолий был силён духом и умел давить на людей. Оксана знала это не понаслышке. Когда он чего-то добивался, становился непробиваемым.
— Толя… ну пойми же ты: я не могу оставить её одну! — произнесла Оксана едва слышно; голос её звучал глухо, как будто она пыталась заглушить внутренний гул в голове. — У неё никого нет. Только я осталась. Она ведь дочь моего отчима… Он меня вырастил… Как я могу отвернуться?
— А как ты можешь притащить в наш дом чужую обузу? — Он шагнул ближе; лицо его застыло в жёстком выражении. — Она нам никто! Инвалид! Ты хоть представляешь себе, во что это выльется? Сколько денег уйдёт? Сколько нервов? Сколько времени?! Ты и так меня почти не видишь…
— Потому что я всё время работаю! — выкрикнула она неожиданно даже для себя самой. Оксана никогда прежде не позволяла себе кричать на него. — Я тружусь без остановки! Потом мчусь домой готовить тебе ужин, стирать твои рубашки и согревать этот дом! Но сейчас у меня есть обязательство… Обязанность совести!
Она хорошо помнила последние дни дяди Богдана: как он крепко сжимал её ладонь и смотрел прямо в душу своими усталыми глазами. Тогда он сказал: «Оксаночка… прости меня за всё… Это моя вина… Пообещай мне…» И она дала слово. Пообещала ему, что Виктория не окажется среди чужих стен казённого учреждения. Потому что дядя Богдан был ей настоящим отцом — тем самым человеком, который заменил того биологического родителя, исчезнувшего из их жизни много лет назад.
— Честь? Ты мне про честь рассказываешь?! — Анатолий усмехнулся с такой насмешкой, будто услышал полнейшую нелепицу. — А наш автокредит разве не требует чести? А поездка в Турцию? Мы ведь столько планировали! Теперь мы отменим Турцию ради неё?!
Он опустил ладонь на спинку дивана; в его взгляде вспыхнуло раздражение настолько явное и неприятное, что Оксане вдруг стало мучительно стыдно… Не за Викторию вовсе — за него самого. За то унизительное осознание того факта, что столько лет рядом с ней жил человек настолько… ничтожный.
— Вот посмотри сама! — Анатолий развёл руками и обвёл взглядом их просторную гостиную: дорогую обстановку с каким-то странным ощущением пустоты внутри неё. — Делай выбор: либо наш уютный быт с браком и стабильностью… либо эта девчонка-инородец в нашей жизни! Она сюда просто не впишется.
Оксана смотрела на него молча…
