— Елена проливала слёзы всю ночь, — продолжала свекровь, и Ольга представила её в том деревенском доме, окружённую банками с вареньем и снимками «правильной» невестки. — Ребёнок остался без отца, без собственного угла… А ты, ради денег, готова родственников довести до могилы!
— Родственники? — Ольга поднялась, и её голос прозвучал хрупко, словно разбитое стекло. — Ваша «родня» десять лет высасывала из нас всё соки! Владимир с трудом себе куртку приобрёл, а вы всё про Елену… Может, ещё почку свою ей подарю?
В трубке закашлялись — свекровь нарочно закашлялась громко, словно показывая, как Ольга «убивает старушку».
— Ты такая жестокая, — хрипло произнесла она. — Думаешь только о себе. Мой сын с тобой несчастлив, понимаешь? Он мне вчера звонил…
Дверь в спальню поскрипывала. Владимир появился в дверном проёме, босой, в мятых брюках. Его взгляд на мгновение встревоженно задержался на телефоне, словно пойманный на месте преступления.
— Передай ему, — сказала Ольга, поднеся трубку к сердцу, — что если он такой несчастный, пусть забирает из стиральной машины свои носки. И рецепт маминого борща, который я всё это время якобы «портила».
Свекровь повысила голос:
— Ты, наверное, с ума сошла! Вас надо развести, как собак!
— Уже сделали, — бросила Ольга трубку на ночной столик, где всё ещё лежала их свадебная фотография. Владимир в недорогом костюме, она — в платье, сшитом в ателье «подружки Люды». Тогда они смеялись, верили, что любовь склеит даже трещины в стенах.
Она повернулась к мужу. Его лицо было бледным, словно пепел.
— Ты звонил ей? Жаловался, что я слишком жестока?
Он молчал. За его спиной в дверях шаталась Катя, прижимая к груди зайца.
— Папа… ты уходишь? — спросила девочка, и Ольга вдруг осознала: дети всё слышали. Всё.
Владимир сделал шаг вперёд, но Ольга подняла руку:
— Хватит. Собирай вещи. Сейчас же.
…Когда он вышел с чемоданом, набитым носками и чувством стыда, дождь прекратился. Ольга стояла у окна, наблюдая, как он садится в маршрутку — ту самую, что ежедневно отвозила его на стройку. «Вернётся к Елене», подумала она. «Тройка с матерью снова соберётся вместе».
А телефон свекрови на тумбочке вновь замерцал, словно злой глаз. Ольга выдернула вилку из розетки. В комнате воцарилась тишина, которая звучала сладким звоном освобождённых оков.
В квартире Елены пахло свежим линолеумом и тревогой. Владимир спал на складном диване, купленном в кредит, и каждое утро просыпался от стука калькулятора — сестра подсчитывала проценты, бормоча: «В следующем месяце нужно больше погасить…» Её пальцы, постоянно липкие от крема, оставляли жирные следы на банковских документах.
— Игорь, — будила она его в шесть утра, — тебе надо подрабатывать. Банк письмо прислал…
Он молча надевал одежду. Работа на стройке, вторая смена, затем ночной грузчик. Иногда, засыпая в маршрутке, ему снилась Ольга — она смеялась, наливая чай, а на дне чашки плавала лимонная долька — жёлтый островок счастья.
В тот же день, когда устроилась на новую работу бухгалтером в местную клинику, Ольга подписала документы о разводе. Юрист, её подруга из университета, предупредила:
— Алименты с него будут брать, как с козла молока. Он ведь теперь поручитель…