— Пусть будет так, — ответила Ольга, перебирая папки с отчетами. — Главное, чтобы Катя и Артём понимали: мы не увязли в его долгах.
Она заменила замок, списала «Жигули» и приобрела детям подержанный ноутбук. По вечерам, когда Катя учила английский на разбитом экране, Ольга составляла графики выплат, тихо повторяя себе:
— Мы выдержим.
Спустя полгода к ним пришла Елена. В её руках была сумка с документами, а лицо выглядело усталым, словно смятым листом бумаги.
— Банк требует… — её голос дрожал. — Владимир платель три месяца, но теперь…
Ольга не впустила её в дом.
— Мой муж умер. Вы похоронили его вместе с той ипотекой.
За ее спиной Катя, согнувшись вокруг брата, смотрела на тётю глазами, наполненными взрослой болью.
— Но он же ваш отец! — воскликнула Елена. — Вы хотите, чтобы из-за долгов его посадили в тюрьму?
Ольга захлопнула дверь, а через мгновение в подъезде прозвучал стон — Елена билась головой о стену, повторяя: «Не могу, не могу, не могу…»
Владимир встретил зиму в слабенькой съёмной комнате, в которую его пустили в обмен на уборку двора. Свекровь, узнав о долгах, перестала звонить. Иногда он покупал детям шоколадки и тайком подбрасывал их в почтовый ящик. Ольга выкидывала сладости, но Катя находила обертки и прятала под подушку — словно письма от призрака.
В марте, когда грязный снег начал таять, к Ольге пришёл судебный пристав.
— Муж требует снизить алименты, — сообщил он. — Ссылается на кредитные обязательства.
Она рассмеялась, подписывая документы:
— Передайте ему, что дети просят вместо денег… хотя бы открытку.
Через год Елена продала квартиру. Двухкомнатная в Кременчуге ушла коллекторам за половину стоимости. Михаила перевели в школу к бабушке, где он начал заикаться от тишины.
Тем временем Ольга получила повышение. Когда начальник вручил ей сертификат на премию, она вдруг осознала: горечь во рту — это не слёзы, а сама свобода. Приятная, как первый вдох после долгих лет в противогазе.
Владимир, узнав о её успехах, отправил СМС: «Прости». Она удалила сообщение, не читая. Через окно светило солнце, и трещина на потолке, наконец, перестала казаться шрамом, разделившим жизнь на «до» и «после».
Перед сном Катя обняла маму и прошептала:
— Мам, а теперь мы сильные?
— Конечно, — улыбнулась Ольга, глядя на спящего Артёма. Впервые за долгие годы её улыбка не была лишь маской.