Глаза Игоря расширились, и он успел слегка улыбнуться, пытаясь сгладить напряжение:
— Ну что вы, давайте без… — он прервался, потому что сам не мог точно сказать, чего именно хотелось избежать.
Они словно по привычке докончили ужин. Булочки остались нетронутыми. Со стороны это выглядело как обычный семейный обед, если не обращать внимания на то, что каждый погружён в свои мысли, уставившись в тарелку, будто там можно было найти ответы. Ольга убирала пустые тарелки, чувствуя на себе пристальный, требовательный взгляд Тамары Сергеевны. Она знала, что последует дальше: «ножи у вас тупые», «сковорода слишком поцарапана», «воду надо фильтровать иначе». Эти претензии давно уже вертелись у неё в голове.
Когда родители ушли, Игорь осторожно дотронулся до её локтя:
— Ну… без обид, ладно? Мама — человек старой закалки. Ей сложно изменить свои привычки.
Ольга замялась. Хотелось бы в это поверить. Но как заставить взрослого человека отказаться от привычки вмешиваться в чужую кухню, чужой порядок и ритм?
— А тебе? — наконец спросила она. — Тебе сложно меняться?
— В каком плане?
— В плане стоять рядом со мной, когда меня называют «девочкой» в моём собственном доме.
— Да никто тебя не… — он не закончил, сам осознавая, насколько это звучит. — Я с ней поговорю, хорошо?
Однако он так и не заговорил с ней ни на следующий день, ни позже. Зато Тамара Сергеевна пришла «на минутку», как всегда. «Я быстро, не мешаю», — сказала она, и уже через пару минут стала переставлять банки на полках. «Сверху — крупы, снизу — консервы. Не наоборот». Ольга молча протёрла стол, словно стирая невидимые следы чужих шагов. И поняла: так продолжаться не может.
Вечером они с Игорем оказались на кухне. Он уткнулся в телефон, листая новости, будто там могла быть инструкция «как уживаться между двумя женщинами и не сойти с ума».
— Слушай, — сказала она, не подбирая аккуратных слов, — мне нужна твоя позиция. Очень чёткая. Не «давайте жить дружно», а человеческая. Я могу принять твои отношения с мамой, но не могу смириться с тем, что её решения здесь считаются нормой. Это мой дом. Наш дом. Я не гостья.
Он поднял на неё глаза. В них было растерянное «не сейчас». Но «сейчас» давно уже настало.
— Давай в выходные куда-нибудь сходим. Отдохнём, — выдал он привычное оправдание.
— От отдыха полки не перестанут думать, что ими здесь командуют.
На следующей неделе Ольга снова пригласила родителей Игоря на ужин — специально. Ей нужно было самой расставить все точки, не полагаясь на пустые обещания мужа, которые давно потеряли силу. На столе оказались любимые пельмени — да, снова без бульона. Возможно, кто-то назвал бы это упрямством, но для неё это было вопросом последовательности: «здесь — так».
Гости пришли почти вовремя. Свёкор сразу улыбнулся: «О, пельмени!». Игорь снял с матери куртку и успел тихо сказать Ольге: «Я поговорю после». Она кивнула — важен был не «после», а именно «сейчас».
— У нас дома, — начала Тамара Сергеевна, заметив тарелки, — пельмени делают иначе. Но ничего, мы люди незаносчивые. Съедим и так. Хотя… могла бы и учесть замечания.
Впервые Ольга отказалась отвечать мягко.
— У нас дома — так, — спокойно сказала она и встретилась взглядом со свекровью.
— А в моём доме всегда готовили пельмени с бульоном, а не вот это сухое месиво, — проворчала Тамара Сергеевна, голос её прозвучал теперь с металлической ноткой, которой раньше не было.
Ольга отложила вилку и, не повышая голоса, произнесла то, что давно следовало сказать:
— Тогда ешьте у себя дома, а не у меня.
