— Может, там хоть какую-нибудь справку дадут… или направление в бесплатную столовую, — размышляла она.
Собрав остатки сил (тело дрожало от слабости), женщина спустилась во двор. Но тут её резко накрыло: сначала всё поплыло перед глазами, затем ноги подкосились.
— Только бы не упасть лицом в лужу… Господи, только бы не так… — мелькнуло у неё в голове перед тем, как она потеряла сознание.
***
Очнулась от резкого запаха нашатыря. Над ней склонилась София.
— Ну ты даёшь, — покачала головой подруга. — До чего же ты себя довела?
София вызвала скорую помощь, и Веру увезли в больницу.
— Я мимо проходила и увидела, как ты рухнула, — объяснила позже София. — Врач сказал: у тебя сильнейшее истощение. Вера, ты что же это… совсем не ешь?
И тут Веру прорвало. Она выложила всё: и про Михайла, и про исчезающие деньги — даже ту злополучную пятисотку из кошелька Софии вспомнила. И про суп из проросшей картошки рассказала… И о том, как стыдно ей было и страшно.
София молчала. Потом позаботилась о том, чтобы подругу накормили. От одного запаха куриного бульона у Веры потекли слёзы вместе со слюной.
— Ешь, — тихо сказала София. — Потом поговорим.
На вкус суп оказался таким же, каким был когда-то в детстве. Вера ела и плакала одновременно.
— Всё! — сказала София после того как термос опустел. — Хватит с него! Ты отправишь его в наркологию.
— Он же не согласится…
— А его никто спрашивать не обязан! При алкоголизме и угрозе для окружающих можно обойтись без согласия пациента. Он ведь тебя грабит! Это уже уголовное дело!
— Но он ведь… сын…
— Сын?! Сын тебя убивает! — резко перебила её София. — Медленно и мучительно! Посмотри на себя: кожа да кости остались! Ещё неделя такой жизни — и можно похороны заказывать!
***
Михайло объявился спустя два дня после того как Веру выписали из больницы. Рядом была София: она принесла сумки с продуктами и приготовила еды на всю неделю вперёд. Женщины сидели на кухне за чашками чая…
