Ровно в шесть раздался звонок у калитки.
Нина появилась с таким выражением лица, будто пришла не на праздник, а на поминки. За ней волочилась большая сумка на колесах.
— У вас тут глушь непролазная. Пока добралась — все суставы отбила, — вместо приветствия заявила она.
От нее ощутимо тянуло Львовом и корвалолом.
— Привет, мам. Заходи, раздевайся, — Дмитрий помог ей снять пальто.
— С днём рождения, — бросила Нина, даже не взглянув в сторону Галины. — Уставшая ты какая-то. Под глазами мешки. Надо бы почки проверить.
Она проследовала в кухню-гостиную, таща за собой тележку.
— Мам, оставь её в прихожей, грязь же натаскаешь, — попросил Дмитрий.
— Там лекарства и бумаги важные. Не могу оставить, — отрезала Нина и припарковала багаж прямо у ножки стола.
Сели за стол. Дмитрий налил вина себе и Галине, а матери подал морс.
— За твое здоровье, Галя! — поднял бокал он.
Выпили. Нина подцепила вилкой кусочек сыра, повертела перед носом и принюхалась.
— Этот сыр наверняка гривен полторы стоит? — поинтересовалась она с набитым ртом.
— Две двести, мам… Праздник ведь всё-таки… — буркнул Дмитрий.
— Две двести… — покачала головой Нина. — У сына кредит за крышу висит над головой, а они сыр за две двести берут. Ну-ну… богачи нашлись…
У Галины нервно дернулся левый глаз.
— Нина Ивановна*, попробуйте буженину. Я сама запекала три часа…
Свекровь с подчеркнутым пренебрежением отодвинула тарелку подальше от себя:
— Жирное мне противопоказано. И вам бы не мешало подумать: холестерин в вашем возрасте уже не шутка. А салат с майонезом? Нет уж…
Она залезла в карман кофты и достала полиэтиленовый пакетик. Развернула его: внутри оказался кусок подсохшего батона.
— Мам! Ты что творишь?! У нас же стол ломится! — покраснел Дмитрий от смущения.
— Ешьте-ешьте сами… Я своё здоровье берегу. И ваши деньги тоже – раз уж вы сами не умеете этого делать…
